Блог им. Gray →
Дворец Нарасимхи
Недавно мне попался замечательный рассказ где автор описывает своё видения Дворца Нарасимхадева на Голоке. Он прочёлся на одном дыхании как добрая, светлая, весёлая сказка. Кто автор — я не знаю, но буду благодарен если кто то мне скажет где можно прочесть ещё его рассказы.
______________________________
Дворец Нарасимхи очень странный, я никогда не видел ничего похожего. Он и не человеческий, и не звериный. Дворец Нарасимхи — и все тут.
В залах Нарасихи всегда рассеянная полутьма. Колонны — огромные тиковые деревья, такие, что не обхватишь руками. Они выросли так, что ветви их растут на определенной высоте и переплетаются высоко-высоко в строгом ромбическом порядке. А листья лежат плотно друг на друге как черепица — это во время дождя или в полдень. А когда солнце Голоки неяркое, во время восхода или заката, листья разворачиваются к нему и пропускают неяркий свет. Крайние ряды деревьев несут еще завеси из лиан, которые сами переплетаются наподобие циновок. А по завесям спускаются орхидеи и расцветают ковровым узором. Когда становится жарко и душно, завеси начинают сами колыхаться и навевать приятный ветерок. Кора на деревьях бугрится и идет трещинами в виде рельефов. Только это не человеческое художество, а особое, лесное, со звероподобными богами, дворцами на деревьях в обрамлении гирлянд цветов и надписями как отпечатки лап. Все это движется, медленно-медленно, словно течет, фигуры перетекают из одной позы в другую, одна надпись сменяется другой. Разноцветные мхи и лишайники раскрашивают живые рельефы.
На деревьях висят клубки светлячков. Днем они спят, зато вечером просыпаются и начинают мерцать наподобие люстр. Если кто-то бродит по дворцу, то светлячки слетают и плывут светящимся шаром перед ним. С ними можно играть: ловить шар и пропускать светящийся шлейф через пальцы, или убегать от светлячков и следить, как они начинают змейкой искать кого-то среди стволов — колонн. Когда мы пойдем во дворец Нарасимхи, то я сделаю для тебя из светлячков корону и ты будешь так бродить — в сияющей короне и стареньких джинсах.
Пол во дворце Нарасимхи травяной, из мелкой и мягкой разноцветной травы, словно ковровый ворс, только живой. Трава растет разноцветными пятнами, изумрудными, бирюзовыми, зелеными, волнистые линии сплетаются в узоры. И каждое утро в новых и новых местах расцветают цветы и образуют мандалы, не те, человеческие, из прямых линий и геометрических фигур, а свои, лесные, из плавно перетекающих волнистых линий. Перед пиром в залах расцветают огромные душистые цветы и свежий пряный запах пропитывает огромный дворец. Странно, во дворце Нарасимхи почти нет лотосов, они растут только в небольшом прудике у Львиной скалы, на которой любит отдыхать Нарасимха. И больше нигде.
Еще перед пиром в залах за день вырастают и наполняются плодами деревья. Когда собираются гости, то ветви склоняются до самой земли, прямо до сидений гостей. А навстречу им тянутся лесные ягоды, которые появляются из земли, стоит только попросить у пола какой-то сорт.
Тут все живое, все разумное. Деревья сами решают, насколько надо расширить залы и тогда одни деревья отращивают прямо на глазах дополнительные ветви, воспринимая дополнительную нагрузку от кровли и стен — завесей, а другие медленно, со скрипами и шуршанием вытаскивают корни и переползают в другое место, и деревья — соседи бережно поддерживают их.
Единственное неодушевленное место — обломок скалы, о котором я уже упоминал, огромный камень с плоской вершиной и несколькими углублениями внизу, одно под другим. Из камня бьет родник, вода заполняет впадины и крохотными водопадиками перетекает из одного в другое. Нарасимха любит лежать на вершине скалы в позе сфинкса или опустив голову на передние лапы. Водопадики бормочут о чем-то и лотосы шуршат в нижнем прудике, когда слишком сильная струя ударяет в них. Тогда никто не решается его потревожить, а обезьян, которые вечно шатаются без дела по ветвям, сами деревья стряхивают подальше от этого места.
Обезьяны во дворце — статья особая. Первоначально предполагалось, что они будут прислуживать. Но обезьяна — обезьяна везде, хоть в Африке, хоть на Голоке. В мировой истории известен только один случай, когда обезьяны добросовестно и целенаправлено работали — это когда они строили мост на Ланку для Рамы. И то, если разобраться, зачем они его строили? Только чтобы разнести Ланку на кусочки. Так сказать, компенсировали производительный труд разрушительным. Вот обезьяны с благой кармой из обезьяньих брахманов попадали на Голоку для дальнейшего услужения и духовного продвижения. В смысле любви и проявления высоких чувств обезьяна ничем не хуже человека, но вот что касается услужения, то возникают непонятки, причем на генетическом уровне. Обезьяна в принципе не может понять, зачем кому-то надо помогать, тем более без приколов, на полном серьезе.
То есть: встретить гостя и сказать: «Весьма кстати, ждем-с, хозяин не позавтракамши, только-только вспоминал о Вас, да при этом облизывался...». Или вежливо снять с мадам с гонором зимний головной убор, а на прощанье с джентльменскими ужимками вручить свернувшуюся белку. Кому это понравится, особенно белке, когда тебя швыряют о землю и истошно верещат вдогонку. Чтобы не убираться во дворце, обезьяны принесли муравьев, тех, которых описал Геродот и Кришна, чтобы не обижать греков, потом их создал по ихнему представлению, и приказали им очищать все с пола и тащить к себе в муравейник. Муравьи существа исполнительные и по утрам старательно таскали все подряд, в том числе и заснувших гостей, к себе. Слоны и прочие гости с соответствующими габаритами естественно в муравьиные ходы не проходили и начинали трубить, когда их пять минут колотили боками о стенки, пытаясь впихнуть внутрь.
Самых бестолковых и шумных Кришна потом сделал депутатами Госдумы в России и какое-то подобие порядка во дворце Нарасимхи восстановилось.
В услужении у самого Нарасимхи только его любимицы. Я не знаю, как их зовут, всех вместе или каждую в отдельности, сколько их и откуда они появляются. Они слишком похожи друг на друга, чтобы их можно было различить, и они слишком естественны в лесном дворце Нарасимхи, чтобы их можно было хотя бы сосчитать. Они, как и сам Нарасимха, полу-люди с кошачьими головами. У них стройные тонкие фигурки, почти мальшишеские, с едва обозначенными плоскими грудями и длинными стройными ногами, цвет кожи почти черный, близкий к глубоким переливам гематита и головы у них черных пантер.
В Нарасимхе и в Его подругах всегда поражает естественность сочетания несовместимого. Хрупкость, невесомая грация легкого тела, которая напоена упругой силой, необыкновенная красота и гармоничность кошачьей головки на узких девичьих плечах. Они всегда обнажены, они признают только ожерелья из белоснежных клыков, но ни один мужчина не посмотрит на них с вожделением, зато женщины, даже красавицы апсары, чью красоту невозможно описать, всегда при виде их строго поджимают губки и под благовидными предлогами уводят кавалеров.
Почему-то у меня создалось впечатление, что они жили еще до Нарасимхи, что они из древнего, давно вымершего племени. Мне нравится представлять, как произошла их встреча, как золотокожий гигант вошел в вечный душный сумрак джунглей и вокруг его заскользили гибкие тени беспощадных охотниц, как Он стоял, играючи отражая дротики и деликатное посмеивался на рассерженное шипение тех, кто считал себя ночными царицами леса; как Он вышел победителем из рукопашной со старшей из них и бережно зализывал потом нанесенные Им раны на обмякшем теле, а подруги вождя испуганно глядели на Него из-за ветвей, ощущая, как в их тьму вошло что-то новое, невиданное: золотое солнце просияло в лесной тьме и в их жизни появилась добрая сила; и как потом Нарасимха выводил их из джунглей, а они жались к Его ногам от яркого света… Так ли это было, не знает никто. Может, так, а может и не так.
Продолжение в комментах…
Хотите скопировать статью на свой сайт (блог)? - Без проблем!
Не забудьте поставить _обратную ссылку_ на Vaikuntha.Ru !!!!
______________________________
Дворец Нарасимхи очень странный, я никогда не видел ничего похожего. Он и не человеческий, и не звериный. Дворец Нарасимхи — и все тут.
В залах Нарасихи всегда рассеянная полутьма. Колонны — огромные тиковые деревья, такие, что не обхватишь руками. Они выросли так, что ветви их растут на определенной высоте и переплетаются высоко-высоко в строгом ромбическом порядке. А листья лежат плотно друг на друге как черепица — это во время дождя или в полдень. А когда солнце Голоки неяркое, во время восхода или заката, листья разворачиваются к нему и пропускают неяркий свет. Крайние ряды деревьев несут еще завеси из лиан, которые сами переплетаются наподобие циновок. А по завесям спускаются орхидеи и расцветают ковровым узором. Когда становится жарко и душно, завеси начинают сами колыхаться и навевать приятный ветерок. Кора на деревьях бугрится и идет трещинами в виде рельефов. Только это не человеческое художество, а особое, лесное, со звероподобными богами, дворцами на деревьях в обрамлении гирлянд цветов и надписями как отпечатки лап. Все это движется, медленно-медленно, словно течет, фигуры перетекают из одной позы в другую, одна надпись сменяется другой. Разноцветные мхи и лишайники раскрашивают живые рельефы.
На деревьях висят клубки светлячков. Днем они спят, зато вечером просыпаются и начинают мерцать наподобие люстр. Если кто-то бродит по дворцу, то светлячки слетают и плывут светящимся шаром перед ним. С ними можно играть: ловить шар и пропускать светящийся шлейф через пальцы, или убегать от светлячков и следить, как они начинают змейкой искать кого-то среди стволов — колонн. Когда мы пойдем во дворец Нарасимхи, то я сделаю для тебя из светлячков корону и ты будешь так бродить — в сияющей короне и стареньких джинсах.
Пол во дворце Нарасимхи травяной, из мелкой и мягкой разноцветной травы, словно ковровый ворс, только живой. Трава растет разноцветными пятнами, изумрудными, бирюзовыми, зелеными, волнистые линии сплетаются в узоры. И каждое утро в новых и новых местах расцветают цветы и образуют мандалы, не те, человеческие, из прямых линий и геометрических фигур, а свои, лесные, из плавно перетекающих волнистых линий. Перед пиром в залах расцветают огромные душистые цветы и свежий пряный запах пропитывает огромный дворец. Странно, во дворце Нарасимхи почти нет лотосов, они растут только в небольшом прудике у Львиной скалы, на которой любит отдыхать Нарасимха. И больше нигде.
Еще перед пиром в залах за день вырастают и наполняются плодами деревья. Когда собираются гости, то ветви склоняются до самой земли, прямо до сидений гостей. А навстречу им тянутся лесные ягоды, которые появляются из земли, стоит только попросить у пола какой-то сорт.
Тут все живое, все разумное. Деревья сами решают, насколько надо расширить залы и тогда одни деревья отращивают прямо на глазах дополнительные ветви, воспринимая дополнительную нагрузку от кровли и стен — завесей, а другие медленно, со скрипами и шуршанием вытаскивают корни и переползают в другое место, и деревья — соседи бережно поддерживают их.
Единственное неодушевленное место — обломок скалы, о котором я уже упоминал, огромный камень с плоской вершиной и несколькими углублениями внизу, одно под другим. Из камня бьет родник, вода заполняет впадины и крохотными водопадиками перетекает из одного в другое. Нарасимха любит лежать на вершине скалы в позе сфинкса или опустив голову на передние лапы. Водопадики бормочут о чем-то и лотосы шуршат в нижнем прудике, когда слишком сильная струя ударяет в них. Тогда никто не решается его потревожить, а обезьян, которые вечно шатаются без дела по ветвям, сами деревья стряхивают подальше от этого места.
Обезьяны во дворце — статья особая. Первоначально предполагалось, что они будут прислуживать. Но обезьяна — обезьяна везде, хоть в Африке, хоть на Голоке. В мировой истории известен только один случай, когда обезьяны добросовестно и целенаправлено работали — это когда они строили мост на Ланку для Рамы. И то, если разобраться, зачем они его строили? Только чтобы разнести Ланку на кусочки. Так сказать, компенсировали производительный труд разрушительным. Вот обезьяны с благой кармой из обезьяньих брахманов попадали на Голоку для дальнейшего услужения и духовного продвижения. В смысле любви и проявления высоких чувств обезьяна ничем не хуже человека, но вот что касается услужения, то возникают непонятки, причем на генетическом уровне. Обезьяна в принципе не может понять, зачем кому-то надо помогать, тем более без приколов, на полном серьезе.
То есть: встретить гостя и сказать: «Весьма кстати, ждем-с, хозяин не позавтракамши, только-только вспоминал о Вас, да при этом облизывался...». Или вежливо снять с мадам с гонором зимний головной убор, а на прощанье с джентльменскими ужимками вручить свернувшуюся белку. Кому это понравится, особенно белке, когда тебя швыряют о землю и истошно верещат вдогонку. Чтобы не убираться во дворце, обезьяны принесли муравьев, тех, которых описал Геродот и Кришна, чтобы не обижать греков, потом их создал по ихнему представлению, и приказали им очищать все с пола и тащить к себе в муравейник. Муравьи существа исполнительные и по утрам старательно таскали все подряд, в том числе и заснувших гостей, к себе. Слоны и прочие гости с соответствующими габаритами естественно в муравьиные ходы не проходили и начинали трубить, когда их пять минут колотили боками о стенки, пытаясь впихнуть внутрь.
Самых бестолковых и шумных Кришна потом сделал депутатами Госдумы в России и какое-то подобие порядка во дворце Нарасимхи восстановилось.
В услужении у самого Нарасимхи только его любимицы. Я не знаю, как их зовут, всех вместе или каждую в отдельности, сколько их и откуда они появляются. Они слишком похожи друг на друга, чтобы их можно было различить, и они слишком естественны в лесном дворце Нарасимхи, чтобы их можно было хотя бы сосчитать. Они, как и сам Нарасимха, полу-люди с кошачьими головами. У них стройные тонкие фигурки, почти мальшишеские, с едва обозначенными плоскими грудями и длинными стройными ногами, цвет кожи почти черный, близкий к глубоким переливам гематита и головы у них черных пантер.
В Нарасимхе и в Его подругах всегда поражает естественность сочетания несовместимого. Хрупкость, невесомая грация легкого тела, которая напоена упругой силой, необыкновенная красота и гармоничность кошачьей головки на узких девичьих плечах. Они всегда обнажены, они признают только ожерелья из белоснежных клыков, но ни один мужчина не посмотрит на них с вожделением, зато женщины, даже красавицы апсары, чью красоту невозможно описать, всегда при виде их строго поджимают губки и под благовидными предлогами уводят кавалеров.
Почему-то у меня создалось впечатление, что они жили еще до Нарасимхи, что они из древнего, давно вымершего племени. Мне нравится представлять, как произошла их встреча, как золотокожий гигант вошел в вечный душный сумрак джунглей и вокруг его заскользили гибкие тени беспощадных охотниц, как Он стоял, играючи отражая дротики и деликатное посмеивался на рассерженное шипение тех, кто считал себя ночными царицами леса; как Он вышел победителем из рукопашной со старшей из них и бережно зализывал потом нанесенные Им раны на обмякшем теле, а подруги вождя испуганно глядели на Него из-за ветвей, ощущая, как в их тьму вошло что-то новое, невиданное: золотое солнце просияло в лесной тьме и в их жизни появилась добрая сила; и как потом Нарасимха выводил их из джунглей, а они жались к Его ногам от яркого света… Так ли это было, не знает никто. Может, так, а может и не так.
Продолжение в комментах…
|
Сделай мир лучше! Расскажи об этом ВСЕМ! |
Хотите скопировать статью на свой сайт (блог)? - Без проблем!
Не забудьте поставить _обратную ссылку_ на Vaikuntha.Ru !!!!
Иногда при этом бывает такой визг, что появляются любопытные из других мест. Однажды зашел Вараха и принял посильное участие в лишение скальпа своего брата — аватары. С веселым хрюканьем он зарылся в волосы, намотал их на клыки и потянул на себя. А Нарасимха вцепился когтями в пол, трава даже хотела оплести Его лапы, чтобы помочь, но Он попросил не мешать честному состязанию. Так Вараха тянул на себя Нарасимху, а Нарасимха не давался ему. От ударов точеных копыт Варахи образовывались целые колодцы, а там, где он припадал боком, он выбил ложе под озеро, оно там так и осталось, купальня Варахи называется. Деревья — колонны заблаговременно убрались подальше и поэтому уцелели. Даже мощи Варахи, который когда то извлек всю землю из потопа, не хватило, чтобы осилить гриву Нарасимхи. А Нарасимха начал укорачивать волосы и Вараху, опутанного гривой, поневоле поволокло к человеко-льву. Господь Вепрь сопротивлялся долго, пока не обиделся и не заявил, что это нечестно, что тут все против Него и Он так не играет. Чтобы успокоить Вараху, Нарасимха представился побежденным и обессилевшим, отчего Вепрю нужно было дотащить Человекольва до беседки из лекарственных растений. И снова Вараха не смог приподнять Нарасимху. Тут Вепрь окончательно рассвирепел, начал хрюкать, что Его обижают и чтобы успокоить Его пришли другие аватары.
Гопи всегда на стороне бедного незаслуженно обиженного Варахи, которого постоянно обижают большие плохие мальчики вроде Нарасимхи и Баларамы. Они опустились около него цветной стайкой и принялись восхищаться Его силой, Его можным загривком, похожим на гранитную скалу, мощными ногами, оканчивающимися точенными копытцами в золотых браслетах и даже задорно вздернутым хвостиком, на котором Вараха любит таскать стяг с собственным гербом.
Пол услужливо вырастил роскошные цветы и деревья спустили к ним лианы для связующих нитей, так что скоро Вараха превратился в основу для водружения и нанизывания гирлянд. Вараха угомонился и только посверкивал глазками в сторону пристыженного Нарасимхи. Тот не понимал, почему обиделся Вараха, но так как всегда считал себя самым сильным, то воспринимал обиды всех вокруг на счет своей неуклюжести. Гопи притворно дулись на Нарасимху и даже заставили Его соорудить для них качели и повесить на клыки Варахи. Сам Вепрь начал оттаивать и предусмотрительно отрастил для милых проказниц несколько рядов клыков, чтобы было удобно качаться всем.
Потом гопи предложили почесать Варахе спинку. Позвали обезьян. Я был не прав, когда говорил о том, что обезьян невозможно заставить работать. Заставить-то можно, но это гораздо хуже.
Парочка мажордомов взобралась на спину Варахи и долго каталась со спины кубарем. Потом они долго обсуждали задачу, причем попутно успели подраться, вырвать друг у друга хвосты, присобачить обратно и подраться снова, так хвосты оказались чужие. Наконец их осенило. Обезьяны гурьбой покатились в глубину леса-зала, где как оказалось, с конца предыдущего геологического периода они подвесили гигантского ленивца, одного из тех, которые брели от ледника из Северной Америки в Южную. Последний из них прилег отдохнуть на сиесту, а когда продрал глаза, оказалось, что обе Америки в очередной раз разделил пролив. Ленивец решил переспать такой катаклизм, вот тут его обнаружила шайка обезьян во время пикника, притащила к себе и подвесила на дерево просушиваться. Там его и забыли на пару миллионов лет. Сейчас он оказался кстати, особенно его метровые когти, на которые сам Нарасимха посмотрел с уважением. Сотня обезьян уселась на заднюю лапу мегатерия, вторая — на другую, а все остальные потащила гиганта за передние. Когда когти впились и начали бороздить спину Варахи, тот захрюкал от удовольствия и явно подобрел.
А тут еще пол решил преподнести Господу Вепрю подарок и вырастил для него целую поляну трюфелей. Счастью Варахи не было предела: он возлежал в окружении гопи и гирлянд, рядом с Нарасимхой, который почесывал ему пятачок, а перед ним волнами вздымались все новые и новые сорта ароматных грибов, причем пол отрастил себе в качестве говорящего устройства огромный цветок колокольчика и подсказывал Вепрю особенности каждого сорта. Мы, кажется, забыли про обезьян, которые тоже решили, что про них все забыли, обиделись, бросили ленивца и приняли участие в пожирание трюфелей. Ленивец не обратил внимание на урчание в необъятном брюхе Варахи, сочтя это во сне за очередное землетрясение, но обезьянье чавканье способно поднять из могилы мертвого, а не только спящего несколько миллионов лет ленивца. Чтобы избавить мегатерия от дальнейших шалостей обезьян, Нарасимха сам осторожно снял ленивца и подвесил на ближайшую ветку. Похоже, мегатерий так и не проснулся, только покрепче ухватился за спасительный ствол и мудро решил проспать не только дрейф Америк, но и обезьян во дворце Нарасимхи.
Все успокоились, даже обезьяны. Чтобы окончательно удовлетворить Вараху девы-кошки решили танцевать для Него. Вообще, их невозможно заставить что-то делать, их слишком сильно кошачье свободолюбивое начало, никто не может приказывать и указывать им, как самому Нарасимхе, они сами решают, что им делать, кого лишать жизни, а кого возрождать к ней.
Они закружились тенями вокруг Варахи, увешанного цветами, гопи и уставшими от праведных трудов обезьянами. Я не знаю, с чем сравнить их танец, это призрачный хоровод теней, когда ветер раскачивает верхушки джунглей и по заросшим низинам кружатся тени и проблески света, непрерывно скользя, дробясь и изменяясь -; и снова сливаясь в прежний образ. Настолько они невесомы, настолько гибки, что способны скользить на одном коготке, кажется, что их можно удержать на ладони как солнечный зайчик, такой странный солнечный зайчик из тьмы. Настолько быстры их движения, что их невозможно посчитать — прежде чем разум сосчитает одну, тут же оказывается, что их уже двое, а то и вообще никого нет. Они быстры как проблеск молнии — и в это мгновенье они успевают выплеснуть в темноту такой всплеск энергии, что волосы становятся дыбом и тебя словно срывает с места мощный вихрь. А потом они замирают и превращаются в точенные статуэтки в глубоком антрацитовом сиянии.
Прахладахлада-дайине
Хираньякашипор вакшах
шила-танка-накхалайе…
Автор — настоящий маг слова!
А то я публикую лишь этот адрес указывая.
Очень ярко миф озвучен! И настроение полётное!
Запоминающе.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии. Авторизуйтесь, пожалуйста, или зарегистрируйтесь, если не зарегистрированы.